Несколько лет тому назад в стенах Свято-Троицкой Сергиевой Лавры окончил свой земной путь священник-фронтовик Петр Бахтин. Было ему около 87. Этот батюшка олицетворял собой действительно доброго пастыря, исконную Святую Русь.
Петр Бахтин родился в 1918 году на Орловщине, недалеко от городка Ливны в селе Бородинка в крестьянской семье. Отец – Бахтин Сергей Дмитриевич, участник первой мировой войны. Мать – Бахтина Татьяна Ивановна. В семье было шестеро детей. В 30-е годы Бахтины отказались вступать в колхоз и попали в категорию спецпереселенцев. В то время для освоения целинных земель и разработки Карагандинского угольного бассейна сотни тысяч русских крестьян были переселены в безжизненные степи Центрального Казахстана. Выжить удалось немногим. В семье Бахтиных умер отец и несколько детей. Поэтому отрочество и юность Петра – это трагедия спецпереселенцев. Нелегкое житие закалило юношу. Он много помогал матери по дому, за восемь километров ходил в школу.
В 1938 году Петра призвали в армию. С 1938 по 1947 год он прошел путь от рядового до капитана, в последний год войны стал командиром батареи. Трижды ранен, награжден орденами Красного Знамени, двумя Отечественной войны I степени, Красной Звезды.
Сначала его призвали на советско-финляндскую войну. Курсантам полковой школы предложили идти туда добровольно. Согласились все как один. После финской Петр стал старшиной и продолжил военную карьеру. Учился в Костромском артиллерийском училище. На фронтах Великой Отечественной войны участвовал в ожесточенных и кровопролитных оборонительных боях под Смоленском, ходил в штыковую под Волховом... Он – участник освобождения Киева, городов Белоруссии, Польши, Чехословакии.
В 1947 году Петр вернулся в Караганду. Некоторое время преподавал военное дело в техникуме. В то время он познакомился с сосланным в этот город старцем Севастианом, причисленным в 1997 году к лику святых. Общение со старцем изменило всю его дальнейшую жизнь. После одной из таких встреч Петр решил сдать партбилет. Его вызывали на партбюро, недоумевали, увещевали: как ты, советский офицер, орденоносец, выходишь из партии? Однако он остался непреклонен и поступил в Московскую духовную семинарию.
В 1951 году по ложному доносу второкурсник Петр Бахтин и еще 18 фронтовиков-семинаристов были арестованы. Приговор – расстрел – поверг родных в ужас. Ввиду отмены смертной казни по Указу 1947 года высшую меру заменили 25 годами тюрьмы и ссылкой на поселение на 5 лет.
В ходе следствия у Бахтина отобрали нательный крест, Библию и все до единой боевые награды…
Через пять лет, в 1956 году, Петра Бахтина по амнистии освободили из пермской тюрьмы, судимость сняли, а потом и реабилитировали. По выходе из тюрьмы ему выдали пакет, где лежал крест, Библия и орденские колодки. Завоеванных наград не вернули, но он благодарил Бога за освобождение, потому что из всей группы арестованных в живых остались только двое.
Он восстановился в семинарии и успешно ее окончил. После рукоположения во диаконы, а затем в священники служил в Переславле-Залесском, в Новгородской, Воронежской и Московской областях.
В 1970 году в возрасте пятидесяти двух лет отца Петра назначили в село Большое Семеновское Талдомского района Московской области настоятелем Богоявленского храма, где он прослужил 33 года.
Вспоминает протоиерей Вячеслав Брегеда:
Я помню о. Петра еще со студенческой скамьи, когда учился в семинарии Троице-Сергиевой Лавры. Вид у него был богатырский, густые седые волосы немного взлохмачены, поэтому он казался несколько неопрятным. Многие люди его хорошо знали, очень ценили и часто приглашали совершить на дому какие-либо требы: крестины, соборования, молебны и т.д. Он был постоянно востребованным.
Ездил батюшка на «Волге». Тогда машин было не так уж много, и его «Волга», бывало, постоянно мелькала то в одном, то в другом конце города. Батюшка ездил довольно своеобразно. Подчас не соблюдая правил дорожного движения. Гаишники его знали, очень уважали, даже отдавали честь и не останавливали. Как мне рассказывали, однажды архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Иннокентий Просфирнин послал к нему на приход доверенного человека, чтобы тот ознакомился на месте со здешней церковной жизнью. О. Петр предложил отвезти его на своей машине, чему этот человек вначале весьма обрадовался. Но когда сели в машину, оказалось, что одна из дверей в ней не закрывалась, и ее нужно было удерживать веревкой. На поворотах о. Петр не тормозил, все время крестился и извинялся, что у него сел аккумулятор, и поэтому если, мол, он остановится, тогда вовсе не заведется. Пассажир при таком движении не мог прочно удерживать веревку, частенько перемещался из стороны в сторону, и дверь постоянно хлопала. Дорога была не ближняя, и ему изрядно пришлось поволноваться. Поездка несколько напоминала фронтовые условия и запомнилась этому человеку на всю жизнь.
О. Петр много рассказывал о войне. Из его рассказов хорошо запомнился случай, когда ему и еще нескольким разведчикам пришлось брать языка. Однажды их небольшой отряд направили с особым заданием на немецкую территорию. Они удачно перешли линию фронта, выбрали место для засады и окопались неподалеку от расположения немецкой воинской части. Некоторое время выжидали. Затем им посчастливилось схватить немецкого офицера, который проходил неподалеку. Как и полагается в таких случаях, в рот ему засунули кляп, связали и ползком на веревке потащили к линии фронта. Вскоре немцы обнаружили «пропажу» и начали их преследовать, но им все-таки удалось добраться до своих. Командование было довольно успешно проведенной операцией, и, как поведал о. Петр, им дали в качестве поощрения три дня выходных.
После освобождения из тюрьмы и восстановления в семинарии он женился на совсем молоденькой девушке, которая впоследствии стала мастерицей шитья церковных облачений. Ему было уже боле сорока. Расписались они довольно необычным образом. Вот как он сам рассказывал об этом. Довольно быстро после знакомства он сделал своей невесте предложение. Затем попросил у нее паспорт и зашел в ЗАГС. И там ему каким-то непонятным образом поставили штампы о регистрации брака. Выйдя из ЗАГСА, он вернул девушке паспорт, где уже была сделана отметка, что они стали мужем и женой. Вот так и в мирных условиях в нем, безусловно, проявился талант разведчика. За благословением они ездили к о. Севастиану в Караганду. Старец тогда сказал будущей супруге о. Петра следующие слова: «Только ты можешь жить с этим человеком и терпеть его тяжелый характер. Другой такой женщины на свете больше нет, поэтому смиряйся…» Вместе с тем, своеобразие его характера проявлялось в том, что он отнюдь не был замкнутым и суровым: любил танцы и пение.
Верующим будущий о. Петр стал только в конце войны. Перед штурмом Праги его с разведгруппой забросили на парашютах в тыл к немцам. Утром комбат передал первые данные, однако гитлеровцы засекли разведчиков, начался обстрел. Осколками старшему лейтенанту разорвало живот, а Бахтина тяжело ранило в ногу. Петр укрылся в овраге, рубашкой перевязал рану. К вечеру его нашли чехи, помогли. А когда он вернулся в часть, узнал, что его представили к званию Героя Советского Союза, но политотдел не пропустил: тогда он был единственным в дивизии беспартийным офицером. Позднее, уже перед демобилизацией, Бахтин вступил в партию.
После ранения он попал в госпиталь, который находился на территории Чехословакии. Необходимо было срочно оперировать ногу. Операция предстояла очень серьезная, требовавшая много времени и врачебного искусства. Оперировал врач, по национальности чех. Когда пациент пришел в себя, доктор обратился к нему с такими словами: «Благодари Бога, операция прошла успешно». Петр сказал тогда, что он не верующий. Врач удивился и возразил: «Как же ты не верующий, когда у тебя крестик на шее». Он ответил, что крестик ему одела мать, это материнское благословение. Врач покачал головой и заключил, что если бы у него не было нательного крестика, он не стал бы так усердствовать, чтобы спасти ему ногу. Именно из-за крестика он и сделал такую сложную многочасовую операцию. После этого Петр действительно уверовал. На прощанье врач подарил ему Библию.
Надо сказать, что мама будущего пастыря Татьяна Ивановна всю войну, от первого до последнего дня, вымаливала сына у смерти. И материнская молитва победила. Мать очень хотела, чтобы сын стал священником.
Когда с благословения старца Севастиана Петр решил поступать в Московскую духовную семинарии, нужно было сдавать вступительные экзамены. Одно из главных требований – чтение на церковно-славянском языке. И вот здесь у будущего пастыря имелись большие проблемы. Правильно читать он не мог. Когда начинал прочитывать слова под титлами, т.е. с сокращениями, вместо, например, слова «Господь» произносил «где», вместо «деве» – «две». Но в семинарию его все-таки приняли. Учился он в основном средне. Но по всем предметам успевал. Рассказывал, как отвечал по философии. Учитель был глуховатый, а он говорил по-военному бойко, хотя далеко не всегда правильно. Учителю нравилась его военная выправка, и он ставил ему хорошие оценки. Семинаристы частенько посмеивались над его ответами, но он не подавал вида и держался уверенно.
Когда стал священником, местный архиерей отказался направлять его на Подмосковные приходы и назначить настоятелем. Владыка мотивировал свое решение тем, что о. Петр – заслуженный фронтовик, и по этой причине у него (владыки) может возникнуть много проблем с уполномоченным по делам церквей. В конце концов, было принято соломоново решение. О. Петр получил командировочное удостоверение и был временно направлен на один из дальних приходов Талдомского района. Так получилось, что по этому командировочному удостоверению он временно прослужил 25 лет и потом уже дослуживал 8 лет как штатный настоятель.
О. Петр, когда был у нас на приходе в Малинниках, рассказал такой случай. В советское время священников не хватало. Однажды ему по какой-то надобности пришлось побывать на Украине. Он переправился через Дон и оказался в сельской местности. Там к нему обратились с просьбой кого-то покрестить. Очень быстро о нем узнали во всей той округе и просьбы посыпались одна за другой как из рога изобилия. Однажды в течение дня он окрестил около 200 человек. Его возили по разным домам, где собиралось сразу по 20-30 человек новокрещаемых. И вот ему сообщили, что его ищет милиция. Предложили скорее переправиться через Дон в Российскую Федерацию. Он поспешно собрался, и когда уже собирался переправляться на другой берег, неожиданно подъехал милицейский «бобик», вышли милиционеры и сказали: «Вот, наконец, ты нам и попался. Это ты здесь всех крестишь? Мы тебя давно разыскиваем. Давай, садись к нам в машину». Он сел в машину и его повезли. Ехали довольно долго. Наконец, подъехали к какому-то дому и предложили выйти. О. Петр полагал, что его везут в отделение милиции, там будут составлять на него протокол и прочее. Однако дом был вполне обычный, и никакой вывески на нем не было. Он с удивлением и опаской размышлял, чтобы это значило. Когда он вышел, его завели внутрь помещения. Там он увидел женщин и детей разного возраста. Один из милиционеров повелительно сказал ему: «Ты вот везде крестишь, давай теперь наших крести». В итоге ему пришлось покрестить жен и детей милиционеров и их самих. Затем его снова посадили в машину, подвезли к переправе, сердечно поблагодарили и с почетом переправили на другой берег.
О. Петр был усердным молитвенником. Часто приходил на богослужение в Лавру, вынимал в алтаре частички из просфор. После смерти схиархимандрита Севастиана он приехал как-то в Караганду, чтобы послужить панихиду по своему духовному наставнику. Тогда о. Севастиан не был еще прославлен и причислен к лику святых. Со слов о. Петра, так получилось, что ему пришлось служить еще 18 панихид. На кладбище к нему постоянно подходили разные люди и просили послужить на могилках их сродников.
Он похоронил свою матушку Ларису, которая была моложе его на 19 лет. Когда служил панихиду, от сильных переживаний не мог читать над телом усопшей молитвы. У него было три сына. Они тоже потом стали священниками. Интересен такой случай. Когда его сыновья стали поступать в семинарию при Троице-Сергиевой Лавре, о. Петр пришел к владыке ректору и сказал, чтобы их не принимали, поскольку они любят смотреть телевизор. Вот такая у него была духовная ревность…
О. Петр много рассказывал об архимандрите Кирилле (Павлове), который воевал в Сталинграде. Однако, с его слов, о. Кирилл запретил ему об этом говорить с посторонними и тем более что-либо публиковать. Незадолго до смерти он перешел жить в Троице-Сергиеву Лавру. Там ему выделили келью. И так, в молитве и благочестии в стенах нашей Великой Лавры он и закончил свой жизненный путь. В январе 2005 года, не дожив до 60-летия Победы всего три с лишним месяца, митрофорный протоиерей Петр, клирик Московской епархии, скончался. В Ильинской церкви Сергиева Посада его отпевал архиепископ Можайский Григорий, которому помогали в этом печальном обряде священники-сыновья о. Петра: Александр, Сергей и Алексей. Провожали его в последний путь два хора Троице-Сергиевой Лавры. На старом кладбище Сергиева Посада воинский расчет произвел троекратный залп, отдавая дань уважения солдату Великой Отечественной.
При всех его духовных дарованиях о. Петр был вполне «земным» человеком: сам копал огород, неплохо знал строительное дело, отлично варил квас, пек блины, купался зимой в проруби.
Вечная ему память.
Оригинал статьи: http://www.p-v.ru/news/orthodoxy/about_the_priest_petr_bakhtin/
